Велосипедист

Ты помнишь, как звали твой первый велосипед? Я – нет.

Он достался мне от Кунявских. Три скрипучих колеса, сиденье из пластмассы. И они же первыми прокляли тот день, когда сняли его с антресолей. Я носился с воем по коридору нашей коммуналки. А строгая тётя Клава говорила голосом Левитана: «Граждане, воздушная тревога». Раньше я думал, что тётя Клава играть не умеет.

Потом дед-Гриша купил мне «Ветерок» – три колеса, но больших, настоящих. С этим сияющим чудом мы отправились в санаторий «Клязьма». Утром, до завтрака, я подъезжал к киоску. Вставал на сиденье чёрной кожи. Протягивал гривенник. И кричал: «Известия! Звёздочка! Комсомолка!» Вкусно пахнущие газеты укладывались в авоську, которая висела на руле. Я несколько раз резко нажимал на звонок. Очередь почтительно расступалась. И «Ветерок» катил меня к корпусу, где уже ждали дед с Бабаней и невкусный завтрак.

Вот четырёхколёсного у меня не было. Ну, такого, у которого – два основных и два маленьких сзади, чтобы не падать. Я категорически заявил, что кататься на таком – стыдно. Поэтому мне купили «Школьник». Ох, и намучились мы с мамой. Особенно она – ей ведь и бегать за мной приходилось, и ловить меня, и слушать как я ору, когда она мне коленки йодом мажет. А потом один мальчик говорит: «Дай мне, на кружок вокруг дома». Больше я ни велосипеда, ни мальчика не видел. Рассказывали – он из другого микрорайона приходил.

Год я прожил без велосипеда. Нет, меня не наказали. Я наказал себя сам.

Потом, за отличное окончание пятого класса, мне купили «Орлёнок» – с зелёными шинами и металлическим насосом. У него была счастливая судьба. Мы носились по буеракам вокруг дачи Папанина, улепётывали от капотнинских хулиганов, ставили рекорды скорости на спуске к Москве-реке. Но главное: именно на «Орлёнке» я научился ездить и без рук, и на багажнике, и под рамой, и на одном колесе.

Куда он делся потом? Не помню. Когда мальчик начинает всерьёз интересоваться девочками – ему уже не до велосипеда.

«Минск» был приобретён – как надёжное транспортное средство – когда я был уже отцом и мужем. Пару лет он возил меня на работу в школу, на нём я доезжал от Никитских ворот до Черёмушек – быстрее, чем на метро. Как-то мы с другом Мишкой решились на «Минсках» проехать аж до подмосковного Щёлково, и всерьёз обдумывали вариант велосипедного похода из Туголесского бора в Петушки – объездным путём, не по болотам. Но тут вмешалась судьба-индейка.

Ехал я к Мишке по Кутузовскому проспекту. Ехал, никого не трогал, по правому бортику. И вдруг – бац! – лечу, пока не приземляюсь. Это меня «Жигуль» боднул. Почему – я так и не узнал. Завалив меня вместе с велосипедом, водитель прибавил газу и растаял в облаке ядовитого выхлопа… До Мишки я как-то доковылял – с одной педалью и двумя «восьмёрками». Но история велосипеда «Минск» на этом закончилась.

Вскоре после того, как я лишился велосипеда «Минск», мой коллега Лёня Вуль крутил руль своего BMW и классифицировал нас. «Я, – говорил Лёня, – что бы ни случилось, был, есть и буду автомобилистом». Тут разве возразишь чего? «Ты, Андрюша – говорил он, обращаясь к сидящему рядом Миллю, – извини, пешеход». Андрюша от этого сделался печален. «А ты, Женя, – Лёня всегда был точен в формулировках, – законченный велосипедист».

«Это как?» – спросил я. «А вот этого я не знаю», – ответил Лёня.

Прошло немало лет. Прибавилось немало килограмм и немного апломбу. Но снова я – на велике. На солидном таком. Двадцать девять скоростей. Для дяди. FUJI Comfort называется.

Наверное, это – судьба.


Хостинг от uCoz