Сквозь слезы

(история одной операции)

У евреев бывают смешные и очень смешные фамилии. Еще смешнее, когда про еврея говорят: "Знакомьтесь, это – профессор (смешная фамилия)". Любимый мной в институтские годы профессор Мирон Бурихович Рапопорт говорил так: "Один мой приятель, тоже профессор…" Смешные они. Но расслабляться не стоит.

В больнице "Адасса Ар а-Цофим" есть такой профессор Лондон. Страшный человек со смешной фамилией. Хирург-теоретик, изредка, впрочем, практикующий. На свое горе в тот день я достался именно ему.

В моей левой лапе сидели пять винтов, косточки худо-бедно срослись, гипс сняли. Но один винт вдруг решил вылезти наружу – мешал носки надевать. Получил разрешение на операцию. Выждал очередь. Явился в назначенный день.

У профессора Лондона было назначено пять операций. Я был последним.

В операционной тихо шуршала одинокая ассистентка. Играла бодрая маршевая музыка. Мне было предложено прилечь и некоторым образом обнажиться. Сестра протерла, несколько раз кольнула и покинула студию. На сцену вышел профессор Лондон, он вытирал руки полотенцем и беседовал с кем-то, прижимая мобильный телефон плечом к уху. У профессора были добрые глаза.

Не говоря ни слова, профессор начал мять мою (уже бесчувственную) плоть. Потом взял из миски скальпель и сделал первый надрез. Лишь после этого он прервал телефонный разговор и сосредоточился на конечности. Я решил не смотреть – попробовал отключиться. По моим прикидкам, вся операция по изыманию непокорного винта должна была занять не более получаса – гвоздь торчал так, что иногда мне казалось, будто я и сам его могу запросто вытянуть.

А профессор тем временем продолжал кромсать ногу. Глобальное время шло – местный наркоз отходил.

- Нога! – завопил я, когда боль стала нестерпимой.
- Болит? – поинтересовался профессор.
- Очень.
- Странно, – пробормотал профессор, но укол сделал.

И продолжил кромсать. "Что он там возится, с одним-то гвоздем?" – я решил взглянуть. Вместо пары аккуратных надрезов, достаточных для изымания винта, я увидел, что моя лапа располосована вся.

- Зачем? – умирающим голосом прошелестел я.
- Надо вытащить винты.
- Все?! Но зачем?!
- Потом будет поздно.

Я решил не вмешиваться в процесс. Все – так все, даже лучше. Спокойно, Женя.

Но теперь нервничал профессор Лондон. Что-то у него не получалось, не вытаскивалось. Наркоз снова отходил. Я взглянул на часы, – операция длилась уже больше часа. Профессор что-то нащупал, что-то потянул, невыносимая боль, глубокая, выворачивающая, почти смертельная – я заорал и отключился.

- Больно? – с легкой дрожью в голосе спросил профессор.
- …
- Эй! – позвал он меня.
- … … …
- Кстати, а где ваши снимки? Снимки где?

Сознание медленно возвращалась. И боль. Какие снимки? Снимки? Он что – оперировал, не взглянув на мои снимки? Тут мне стало по-настоящему страшно. Я уже не просил дополнительный наркоз, я, как в бреду, бубнил: "Позовите сестру, позовите сестру…" Как только она появилась, я по-русски попросил ее сделать укол, зашить ногу и отпустить меня домой. Сестра одновременно колола и быстро переводила Лондону. "Нет проблем", – с видимым облегчением выдохнул профессор. За считанные минуты он извлек из ноги торчавший гвоздь, продемонстрировал мне его, кинул в грязную миску и направился к двери. "Куда вы?" – крикнули мы одновременно с сестрой. "У меня конец рабочей недели", – ответствовал седовласый эскулап. И вышел.

Сестра заклепала мне ногу, обмыла ее, завернула в лангет. Потом тщательно почистила трофейный гвоздь и с улыбкой вручила его мне. Прикатила коляску, усадила меня в нее, отвезла в некий закуток, дала какую-то снедь и велела ждать. Наверное, у нее тоже была смешная фамилия. Я не стал спрашивать.

Как только она скрылась из виду, я тихо выкатился в коридор и ломанулся к лифту (внизу должен был ждать Левка).

Сестра неслась по коридору:

- Куда вы больной?! Эй! Как вас там? Эй! Финкель!..

Очень, очень смешная фамилия.


Хостинг от uCoz