Плакат

Во избежание недоразумений и кривотолков: я не был революционером. Ни в малейшей степени.

С раннего детства я рисовал восклицательные плакаты. "С днем рожденья, мама!" "Первый раз в первый класс!" "Все на сбор металлолома!" "Привет тебе, первокурсник!"

Но этот плакат был особенным. Игорь Царьков попросил меня изготовить его для демонстрации, приуроченной к восьмой годовщине войны в Афганистане. Никто меня не призывал к участию в акции, моя роль состояла лишь в том, чтобы на куске ватмана изобразить некий подобающий случаю текст и передать плакат Игорю недалеко от места, где должно было состояться действо.

В ночь на 27 декабря 87-го года я старательно выводил на листе формата A1: "Нет войне в Афганистане!" Ничего более оригинального мне в голову не шло, к тому же было ясно, что плакат все равно изорвут в первые же секунды после того, как кто-нибудь его попытается неведомо кому продемонстрировать.

Надо сказать, что никогда раньше в демонстрациях такого рода я не участвовал. Мне страсть как хотелось стать кандидатом наук, а потому я всячески ограничивал свои революционные порывы. Строго говоря, никаких демонстраций нигде в стране Советов тогда проводить и не удавалось. Забегая вперед: первую демонстрацию не разогнали еще до ее начала лишь 3 февраля 88-го года (правда всех участников изрядно помяли).

Рисую, высунув язык. За спиной моим героизмом восхищается Ритка, воцарившаяся в нашей комнате около недели назад. И чем больше она восхищается, тем больше мне хочется, чтобы восхищение это было заслуженным… Всё, решение принято.

На следующий день я (а ля Марат Казей) обмотал вокруг тела свой плакат, надел поверх синий плащ (сделано в Чехословакии) и отправился к станции метро Арбатская, где должна была состояться демонстрация.

Чем ближе я подходил, тем невесомее становилось мое тело. Меня влекло из пункта А в пункт Б, скорее по условию задачи, чем по собственной моей воле. В назначенный час я оказался в подземном переходе около Арбатской, где должна была состояться передача плаката, и где я намеревался сказать Игорю: "Нет, я выйду с плакатом сам". Но он все не шел. Я прождал около получаса и поднялся к кинотеатру "Художественный".

Площадка перед кинотеатром была абсолютной пустой. По периметру стояли милиционеры, курсанты военной академии и разнокалиберные люди в штатском. "Чужих" не было. Вдруг мимо меня какие-то крепыши проволокли женщину. Я узнал Женю Дебрянскую. Ее затолкали в один из автобусов, стоявших около "голубой" Арбатской. Из окна автобуса мне приветливо махал рукой Игорь.

Я прислонился спиной к стене "Художественного" и замер. Теперь следовало распахнуть плащ, посопротивляться для виду душителям свобод и отправиться на 15 суток в "Березки". Там будет нужно голодать (у меня с утра маковой росинки во рту не было), потом из голодовки будет нужно выходить (еще неделя). Потом можно будет ставить жирный крест не только на научной карьере (с ней я уже покончил), но и на какой-либо карьере вообще (хотелось пойти учительствовать). А как же Новый Год, мой любимый домашний праздник? Кроме того, дома ждет Ритка. Не видеть ее две недели? Разум нашел оправдание страху.

Так. Что теперь? Просто уйти, как ни в чем не бывало? Да, я же маячу тут уже минут пять. Стоит мне двинуться, они бросятся меня обыскивать. И те же 15 суток, только с позором.

Кинотеатр… и все мы в нем актеры. Так, быстро - оправдывать позу (хвала щукинским играм). Поднимаю левую руку, смотрю на запястье, нетерпеливо притоптываю ногой, оглядываю окружающих, говорю себе: если в течение еще пяти минут ничего не произойдет - ухожу. Ну, не дождался девушку. Главное идти твердо, и не спеша. Никто от меня ничего не просил. Я никому ничего не обещал. Но стыдно. До чего стыдно…

Спасла меня Танька. Она с сокурсниками по журфаку прослышала о готовящейся акции и пришла поглазеть. Мою жестикуляцию она поняла абсолютно верно и подыграла: подбежала ко мне, громко извинилась за опоздание и потащила за руку в подземный переход. Я покосился на автобус - Игорь приветливо махал рукой.

В переходе за то время, пока я был наверху, столпились какие-то люди. Среди них были растворены и человечки в штатском, но по большей части это были сочувствующие, в том числе, бывшие воины-афганцы. Меня затолкали в какой-то угол, где я стыдливо продемонстрировал плакат, и мне налили выпить. Потом откуда-то взялась гитара, и я прокричал кинеровскую "Ты не был дома восемь лет…" Ничего не случилось. Им я был уже не нужен.

Потом был Новый Год. Потом, по состоянию здоровья, на пару дней до окончания срока из "Березок" выписали Игоря. У него были распухшие ноги, и от него пахло ацетоном. Я отдал ему плакат. Он хмыкнул: "В музей". Потом мы ездили забирать Леру. Потом были другие демонстрации. Потом не стало страны, которой я присягал…

Зачем я вспомнил про плакат? Во избежание недоразумений и кривотолков.


Хостинг от uCoz