-
Псевдоним
"для осуществления наших надежд нам оставалось только выбрать псевдоним, достойный шедевров, которых ждал от нас мир" (Обещание на рассвете. Ромен Гари)
Мне отчего-то всегда хотелось прославить свое имя. Не задумывался я до поры о псевдонимах. Кроме того, я живо себе представлял, как буду сгорать от стыда, если вдруг кто-нибудь скажет: "Какое отношение этот самозванец имеет к Писателю Имярек, за которого он себя выдает?" Но судьба подбросила мне испытание.
Я любил Александра Блока. И потому весьма болезненно воспринял его "Двенадцать". Точнее, решил, что данная поэма есть следствие нездорового состояния поэта, который написал любимое: "Сижу за ширмой. У меня такие крохотные ножки..."
Но сочинение по поэме входило в школьную программу. Написать его я не мог. И не написать. О чем и поведал маме. Мама была глубоко опечалена. "Двенадцать" Блока завораживали ее с детства. Скажу больше: это была ее любимая поэма. И тогда она сказала: "Мы поступим так в первый и в последний раз - я напишу сочинение сама, ты его только перепишешь. И забудем об этом". Мне было стыдно, но я был счастлив. Сочинение было написано.
Дальнейшее произошло по роковой случайности. Преподавательница литературы, многодетная Светлана Александровна Досинчук, сочла необходимым особо отметить "мой" труд. И сочинение отправилось на районный конкурс. Вскоре из района прислали уведомление, что сочинение заняло первое место, и мне следует явиться на церемонию вручения грамот и ценных подарков. Я заболел. Мы с мамой старались не смотреть друг на друга.
Однако колесо истории покатилось. После моего "выздоровления" Светлана Александровна, в присутствии всего класса, торжественно вручила мне призы и дрожащим голосом оповестила: "Женя, ты будешь участвовать в городской олимпиаде по литературе".
Оговорюсь, что тогда все мои помыслы были только о физтехе. Дата литературной олимпиады на Кутузовском совпадала с датой олимпиады математической в Долгопрудном, от которой зависело многое. Но наш семейный счет был 0:1 в пользу мамы, и я принял неожиданное решение (за которое был позже жестоко словесно бит Константином Константиновичем Масевичем, моим наставником в точных науках).
Перед олимпиадой меня инструктировала в районе толстая тетя-методист в очках, имени которой я не запомнил - хотя именно она чуть не сыграла в моей жизни весьма и весьма значительную (быть может, роковую) роль. Она говорила примерно так:
- Отличишь ли ты амфибрахий от хорея?
- Нет, - честно признавался я.
- Тогда не иди на поэзию.
- Угу.
- Писал ли ты что-нибудь объемное, кроме школьных сочинений?
- Нет, - смущенно привирал я.
- Тогда и не думай о прозе.
- Ага.
- Приходилось ли тебе делать школьные стенгазеты?
- Да, но мне доверяли только картинки.
- Распрощайся с фельетонами.
- Да-да, конечно. Но что же тогда?..
- Ты пойдешь по литературной критике.
И я пошел. Мне важно было выиграть в игре, в которой я участвовал впервые - и свести наш счет к ничьей. Не слушать тренера в такой ситуации было глупо.
Дальнейшее помню смутно. Помню, что было предложено несколько текстов. Из которых я выбрал рассказ "Остробрамские ворота". Автора не помню (нашел, что в 1-м номере "Знамени" за 80-й год был такой рассказ Галины Корниловой - но о нем ли речь, не знаю). То был рассказ, про вывоз из Вильнюса сотен еврейских семей, после занятия города немцами. Тягостный, больной. Такой и получилась написанная мною рецензия. Тетя-методист, оценив мельком мой выбор, только вздохнула и головой покачала.
Прошла неделя. Зазвонил телефон. Трубку сняла мама. После первых услышанных ею фраз, она нервно закурила. Потом я услышал: "Но он собирается поступать на физтех… Хорошо, я с ним поговорю".
- Завтра ты должен ехать в район.
- Что-то стряслось?
- Тебе дали первое место.
- Ну, сколько можно об этом…
- Нет, ты не понял, ты занял первое место на городской олимпиаде. Теперь они хотят с тобой говорить. Тебя зачислили в команду Москвы - ты будешь участвовать во всесоюзной олимпиаде. Если все пройдет удачно, а они на это рассчитывают, то сможешь выбрать себе без экзаменов любой гуманитарный ВУЗ страны.
- Я?
Толстая тетя ликовала. Первым делом она нежно прижала меня к своей большой и мягкой груди. Потом слегка отстранила и изрекла: "Талант!" Я почувствовал, что сейчас расплачусь и пожалел, что не прихватил носовой платок.
Потом мне было рассказано, с каким трудом ей удалось выбить для меня первое место. На нечаянные слезы накатила вторая волна - слез благодарности. Затем она повторила то, что я уже слышал от мамы. И мы приступили к самому интересному…
- Но есть одна проблема.
- Какая?
- Ты должен сменить фамилию.
- ?
- Понимаешь, ты ведь будешь представлять столицу Нашей Родины.
- …
- Тебе будет очень тяжело пробиться, если ты будешь выступать под своей… еврейской фамилией.
- Но ведь я делал рецензию на рассказ о евреях…
- Не имеет значения.
- Но победил-то именно Финкель.
- Эту проблему мы решим.
- …
- У тебя есть русские родственники?
- Да.
- Фамилии?!
- Платонова - бабушка. Барков - отчим.
- Замечательно. Прекрасные литературные фамилии! (Она осеклась.) А еще кто-нибудь?
- Финкель. Кац. Шапиро…
- Не ёрничай, Женя… Мы что-нибудь придумаем. Ты никогда не задумывался над псевдонимом?
И я задумался.
На всякий случай я поинтересовался у одного умного дяди, которому понравился однажды мой перевод Рильке: что могло смутить толстую тетю в русских литературных фамилиях Платонов и Барков? Получив исчерпывающий ответ и обещание "при случае подкинуть что-нибудь", я укрылся в своей комнате, достал лист бумаги и стал водить по нему карандашом. В отличие от Ромена Гари, я не выписывал имена, а рисовал профили - грустные крючконосые профили, словно прощался с ними. Цеплял очки, нахлобучивал парики, пририсовывал бороды.
Я знал, - следует позвонить папе. Но папа уже дал фамилию жены моему младшему брату. Второй раз ставить его перед этим странным выбором мне не хотелось.
Спасла ситуацию мама.
Она постучалась. Вошла, дымя сигаретой. Спросила:
- Тошно, Женя?
- ...
- И паспорт придется менять. Я меняла два раза. Такая канитель…
Летом я поступал на физтех. Толстая тетя-методист не знала, что нашим паспортным столом заведует капитан Прохоренко, сыну которого еще в шестом классе я дал в глаз за "жида".
Хостинг от uCoz